Ехал я из Берлина
По дороге прямой,
На попутных машинах
Ехал с фронта домой.

Была она узостью плошки
И ширью отцовских рубах.
Хмелела от мёрзлой картошки,
Трезвела, пока мы в бомбёжки...

Твой отец дошёл до Берлина,
но вернуться домой не смог.
И остался в воронке от мины
пропылённый кирзовый сапог.

Песни нашего народа
Смелы и тысячекрылы.
Солнце песню озарило
Блеском ясного восхода.

Миг единый я хотел бы молча,
родина моя, побыть с тобой.
Землю сотрясает грохот полчищ,
зарева горят во тьме ночной.

Выходя из окружения
С командиром на руках,
Принимал солдат решения,
В сапоги упрятав страх.

За взрывом – взрывы. Дым. Обозы.
Война… Забыть я не могу,
как навзничь падали берёзы
и затихали на снегу.

Наших сил враги не перетянут.
Ненависти чувства не заснули.
Мы к селенью девушки Татьяны
Проложили путь штыком и пулей.

В детстве,
Не знавший сахара,
Его я путал с горькой солью,
Боялся в рот положить.

Над нами – Большая Медведица.
За нами – большое неведение.
За нами – большая война.
Пусть вам и в бреду не прибредится...

Ту весну сорок пятого года
Не забудет Россия вовек,
Голубое тепло небосвода
И войны остановленный бег.

Мы, пожалуй, немало
Пожили на свете,
Скоро в дальний полёт
В мир сокрытый, иной…

Девушка, эй, постой!
Я человек холостой.
Прохожая, эй, постой!
Вспомни сорок шестой.

Одна бутылка на столе,
и та портвейная,
В окно вечернее глядит
луна трофейная.

На ржаво-красном косогоре,
На незаросшем пустыре,
Цветёт бесхитростный цикорий
В безмерно тёплом сентябре.