В войну количество волков
Намного возросло,
Поскольку множество стрелков
Из сёл на фронт ушло.

На перекресток из-за рощицы
Колонна выползет большая.
Мадонна и регулировщица
Стоят, друг другу не мешая.

Дрожит неверная рука,
Стакан удерживая еле.
Сквозь дым – дыханье ветерка
Седые волосы шеве́лит.

Я не ходил дорогами войны –
не взяли малолетнего в солдаты,
но до сих пор
меня тревожат сны...

Детства опара.
Ветрянки зелёный цветок,
да на воде подсоленной – тюря.
Выйдешь – торчит во дворе «воронок»,
наши мужчины охочи до тюрем.

Небо в звездах, словно полный улей,
Травы пьют медовую струю,
Может быть, в такую ночь под пулей
Суждено мне кончить жизнь мою.

Сосновые срубы – бревенчатый терем –
Срубил перед свадьбой счастливый жених.
И тройкой весёлой года полетели,
Лишь детки, как метки, отметили их.

Помню навек поезда проходящие,
Бурю железную, грохота шквал, –
Так ощутима любому смотрящему
Боль будто вдвое сжимаемых шпал.

Могильный холмик. Ни имен, ни дат.
Но люди помнят, что на этом месте
Погиб и похоронен неизвестный
И никому здесь не родной солдат.

Величие забытых –
В кладбищенских разбитых плитах,
В окопах ржавых на краю болот,
В несытой теми океанских вод...

Я люблю обычай этот русский,
С детских лет ещё знакомый мне,
Стол с нехитрой, в складчину, закуской,
Песни о любви и о войне.

Неужели это то же самое солнце,
что сдирало с меня кожу в Дубровнике
и отогревало душу в Миассе,
раскалывало голову в Каракумах...

Рассыпалась в небе ракета,
Взлетела другая звездой.
Победа…
Победа?
Победа!

Родился он в сорок четвертом.
А ты был в том году убит…
От времени слегка истертый
Портрет на столике стоит.

Деревню нашу обошла война,
Не тронута фашистами она:
У нас остались целы хаты все,
Что редкость в среднерусской полосе.