Станица их ждала с кусочком сала
И с коркой хлеба, спрятанной в комоде,
Со снегом талым, с повзрослевшим малым,
Одетая совсем не по погоде.

Как же так? Не помню День Победы,
Хоть его запомнить должен был:
Я ж в тот день на Харьковщине с дедом
В спиртзавод Артёмовский ходил.

Кому не сладко пережить сначала
Тот самый знаменитый миг,
Когда у Белорусского вокзала
Стоял отвоевавший фронтовик!

Крест-накрест двери заколочены.
Как дула – скважины замков.
О, эти сумрачные очереди
у продовольственных ларьков!

Четвёртый класс мы кончили в предгрозье,
Но мы о том не думали в тот год,
И детских санок лёгкие полозья
Неслись навстречу буре – без забот.

Пока к этим склонам
И к братским могилам
Мы ходим с поклоном –
Не зря всё, что было!

Ржавая гильза из-подо Ржева,
как поминальная свечка, стоит
в книжном шкафу лет пятнадцать уже, а
сколько ещё ей стоять предстоит?

С внуком гуляет задумчивым парком.
Ходит за хлебом и молоком.
Жизнь ощущает – бесценным подарком
И с ощущеньем другим – незнаком.

В мае русские солдаты
Взяли с боем перевал
И на склонах гор, в Карпатах
Свой устроили привал.

Здесь не поля. Здесь минные поля.
В двухстах шагах – немецкие окопы.
А посреди – ничейная земля,
Бесхозный клин растоптанной Европы.

«Неизвестный солдат…» – я руками
Прочитал – мне мешала трава...
Со щеки придорожного камня
Горькой вязью стекали слова.

Где друг с дружкой кружатся невесты –
Тех, кого война с собой взяла.

Вековуха, как известно,
Это если ты одна,
Если в двадцать – не невеста,
Если в тридцать – не жена...

Мы свалились под крайними хатами –
Малолетки, с пушком над губой,
Нас колхозные бабы расхватывали
И кормили как на убой

Гудит земля от тысяч ног,
Машины, люди – все в движенье,
На перекрестке трех дорог
Поймешь, что значит наступленье.