Господи, как время пробежало,
И какой прошёл я долгий путь!
Времени безжалостное жало
Мне с утра сегодня колет грудь.

– Привезли листовое железо.
– Кто привёз? – Да какой-то мужик.
– Кто такой? – А спроси живореза.
– Сколько хочет? – Да бабу на штык.

Память вольно сохраняет даты,
У неё особенная власть –
Вот и клён украсил в сорок пятом
Осень, что тебя не дождалась.

Передо мною снимок рваный –
Дорог не вынес фронтовых.
Стоим мы рядом с другом Ваней
В простых погонах полевых.

Без отдачи, процентов, доплат
Труд мужской занимала
У вчерашних усталых солдат.
Разве фронта им мало?

Под Ауце в раненой рани
Пошли в наступление мы,
Вступили в каленое пламя
Под всплески «катюш» среди тьмы.

Когда цветы побед взойдут
и я вернусь в свой край родимый,
я на колени упаду
и поклонюсь земле любимой.

Ах, родные мои, как вы жили,
Если три революции были,
Если столько лет с голодовками,
Если столько зим с холодовками!

Вдали блестит полоска плеса,
За ней – прибрежный косогор.
Вагон качает, и колеса
Ведут ритмичный перебор.

Перед тем,
как о чем-то сказать в День Победы,
я долго молчу,
словно слушаю гром канонады,

А города людей – переживают.
Уже сошли мы безвозвратно в тень,
а всё ещё дома переживают.
Всё ищут нас локаторами стен.

Не стану врать – война давно не снится,
Всё отоснилось начисто, вполне.
Зато мне от нее весь век не спится,
Как будто отоспался на войне.

«По вагонам!» – хлестнуло по нервам.
Лица сразу – как серый свинец.
Ты от нас молодым в сорок первом
Навсегда уезжаешь, отец.

В том мае мы еще смеялись,
Любили зелень и огни.
Ни голос скрипок, ни рояли
Нам не пророчили войны.

Пылит просёлком пегая лошадка.
В бестарке*, скособочившись, – седок
Оставил вожжи, всхрапывает сладко
И держит путь на ближний хуторок…