Вернули Сергиев Посад и Киров,
А всё же Сталинград убрали зря.
У каждого из нас свои могилы.
Великая история своя.

Прихрамывая, в класс холодный
Вошёл он в кителе морском,
Журнал прикинул на ладони
И поздоровался баском.

Я в памяти своей храню доселе
То, что запечатлелось навсегда:
Морозный сумрак, голоса метели
И кровь, подернутую коркой льда.

Показал мне парень местный
Тёмный омут, где с войны
Мотоцикл стоял немецкий –
Руль блестел из глубины.

В белорусской хате
три вдовы седые,
три вдовы седые
песню затевают.

В Крестцах машины нагрузив мукой,
К военным хлебопёкам мы попали,
И, тёплый хлеб ломая фронтовой,
Горячим чаем губы обжигали.

Былые забудутся беды,
и грохот снарядов, и пламя,
когда над нами Победа
взмахнет молодыми крылами.

Они и нынче, уйдя, живут –
Люди легенд.
И годы венки им скорбные вьют
Из траурных лент.

Так и жил по воле случая,
Не жалел в боях свинца.
В ночи зимние, трескучие
Спал под брюхом жеребца.

Когда весна надрежет почки
И робко выглянет листва,
Пробьются памятные строчки,
Взойдут забытые слова...

Как будто я снова из дома навек ухожу.
Стою в ожидании первого поезда.
И цепь из свинцовых кусочков – к ножу
В карман убегает от пояса.

Увидишь – душа содрогнется:
У перекрестка дорог –
Ромашка, подобие солнца,
Трепещущий чудо-цветок

Глаза земли задумчивы и кари,
А щёки в конопушках земляник.
Поляна детства мне раздумье дарит,
И к ней душою я сейчас приник.

На тишине рассвет настоян,
Над Белым озером туман.
У обелиска павшим стоя,
Встречает праздник ветеран.

Зерно лопатой подгребает,
День суетится на току.
Пусть денег он не загребает,
Да много ль надо старику?