Склонилась серебристая ветла,
И веяли счастливые ветра,
Пел сладостно под утро соловей…
Забуду ли, как жизнь была светла?

Посетители,
У ветхого забора
Оставив «Жигули»,
Не заглушив мотора,
На кладбище прошли.

Деткам живётся несладко,
Просят они молока.
Горюшко доит солдатка.
Грозно текут облака.

Сердце у солдата велико ли?
Как и все обычные сердца…
А Россия, говорили в школе,
На земле без края и конца.

Во фляге – лед. Сухой паек.
Винтовка, пять гранат.
И пули к нам наискосок
Со всех сторон летят.

Весь встрёпанный и потный со двора
Вбежал: отец!.. И сразу тихо стало.
Из тёмных рук бумага выпадала –
И той бумаге не было конца.

Стихи расстрелянных поэтов
во тьме гестапо или гетто –
еще не собраны томами,
они гвоздями и ногтями

За счастье и за мир родного края
и мне пора бы с братьями в строю,
оружие в руках своих сжимая,
с врагом заклятым встретиться в бою.

Чуть заалел восток тревожный,
И запах гари стал острей,
Окреп над полем рокот грозный
Чужих и наших батарей.

Да разве вместишь в сундуки
наше приданое?
Нас повенчали штыки,
нас охраняло страдание.

Не по заслугам, нет, не по заслугам
Я жив остался. Просто – повезло.
А сколько нас на Волге и за Бугом,
За Вислой и за Одером легло?

Последние почти иссякли силы.
Свело уста. Не шаг уже – шажок!
Но встал отец навстречу
из могилы...

Ко мне в окоп сквозь минные разрывы
Незваной гостьей забрела любовь.
Не знала я, что можно стать счастливой
У дымных сталинградских берегов.

Паровоз загудел. Поезд тронулся.
Пассажиры к вагонам бегут.
На перроне солдатики строятся.
Ждёт их дальний и долгий маршрут.

Нас атака ждала ночная,
А пока, дожидаясь тьмы,
Затянули, с чего – не знаю,
Невоенную песню мы.