Враг был выбит русскими штыками.
Лишь печные трубы да зола,
Черепки да гильзы под ногами
И доска с названием села…

Сожженное селение у Сожа*,
В осенней отраженное реке.
Ни крыш, ни стен. Безлюдие. А все же
Старуха варит бульбу в чугунке.

Атакой обрывался марш,
Рытьем окопов.
И был солдатский подвиг наш –
Для всей Европы.

Нет, не печальницей кроткой, –
Муза приходит в твой дом
Краткой военной сводкой
И вдохновенным трудом,

Она была моей любовью, скромница,
Я не успел назвать ее женой.
Забуду всё, а это будет помниться
И навсегда останется со мной.

Родился он в сорок четвертом.
А ты был в том году убит…
От времени слегка истертый
Портрет на столике стоит.

Гремят над Москвою раскаты орудий,
Всё чаще и чаще победный салют,
И то, что сегодня проделали люди,
Наверное, тысячи лет не сотрут.

Вот уже восьмые сутки кряду
льется дождик – реденький, дрянной.
Стариковский шёпот листопада,
бормотанье ветра за спиной.

«Выручай, Наташа, больше некому,
Запрягай быков, вези воды,
Сколько нас в селе, и все калеки мы,
Пожалей коровьи животы…»

Что прожил – не достойно сожаленья,
Как водопад, что орошает дол.
Я, может, завтра должен пасть в сраженье,
Но только гордо – камнем – как орел!

Возле Маурасаре в снегах Муракасо,
День за днем, за неделей неделя подряд
Хлещет все веселей, все грозней час от часу
Частый, дробно-прерывистый огненный град.

«Привет с дороги! Здравствуй, Сапура!
Поздравь меня – хожу теперь в шинели.
Мы сели в эшелон позавчера
И думаем сегодня быть у цели.

Войну я видел не на расстоянии,
Не издали, попав в ее кольцо.
Я – рядовой в своем солдатском звании,
Три года ей заглядывал в лицо.

У гранитного обелиска
Волга плещется близко-близко,
Ветер Вечный огонь колышет,
Я пришла к тебе, маша, слышишь?

Твой сын сказал: «Я отправляюсь в путь». –
И к мальчику упала ты на грудь.
И он на миг припал, как в детстве, к маме,
Обняв тебя могучими руками.