У каждого из нас была
Своя семья, своя забота,
Своя привычная работа
И мир привычного тепла.

Они приходили –
полубоги Второй мировой –
вчерашние мальчики,
повзрослевшие на целую жизнь...

Отец в ремнях, большой и смуглый,
домой вернулся из Берлина.
В прищуре глаз играли угли
той, огнедышащей, былины.

В тот вечер холодный,
В тот вечер
Ты долго за ротою шла.
Как ворон, на скорбные плечи...

Когда закончилась война,
В село вернулся инвалид.
Он сыну, другу моему,
Привёз свисток.

Письмо из книжных выпало листов,
Пожолкшее с течением годов;
Местами даже выцвели чернила,
И потому чуть виден почерк милый.

Мороз в декабре стал свирепствовать жутко.
Но здорово нас выручала «буржуйка».
Вселилась, полкомнаты заняв собой,
И в печь упиралась огромной трубой.

Мы выбили фашистов из села.
Враг огрызался бешено и долго.
Но был разбит, и вьюга замела
И трупы, и цистерны, и двуколки.

Он написал наугад – просто в Киров.
Верно, не мог, не хотел промолчать.
Траки не тракторов – бешеных «тигров»
Взрыли, ревя, областную печать.

Как долог путь наград!
Кто виноват? Штабисты?
…Он пал за Сталинград,
Он был артиллеристом

Снаряд упал на берегу Невы,
Швырнув осколки и волну взрывную
В чугунную резьбу, на мостовую.
С подъезда ошарашенные львы

Как давно я не видел овощей на столе!
Неужели и скатерти в мире бывают?
Мировая война, и кругом убивают.
Пью арбузную жижу на голой земле.

Настанет час расплаты, –
мы в буре мировой
отбросим супостатов
на Запад огневой.

У подножья Пулковских высот
Я лежал, и смерти черный полоз
Придавил простреленный живот.
«Ничего, до свадьбы заживет!» 

Мосластые кони великой войны,
Сегодня иду я по вашему следу.
Четырежды кожа сошла со спины,
Пока довезли вы до Эльбы Победу.