Им долго жить – зелёным великанам,
Когда пройдёт блокадная пора.
На их стволах – осколочные раны,
Но не найти рубцов от топора.

На той же он плите опорной,
Исправен у него лафет,
Не зачехлён и хобот чёрный,
А вот прицела в шлице нет.

...Пошлёт меня мама за хлебом,
Когда наношу я воды.
И вот зашагаю под небом,
Что выжило после беды.

Всю ночь метались по небу зарницы.
Не умолкал суровый грохот боя.
В то утро на военной колеснице —
На русской пушке я вернулась в Ригу.

Вражьи артналеты
Землю сотрясали.
Вражьи самолеты
Нас сопровождали.

В войну гремел наш край суровый
Своею славой до небес.
Немецкий дух, «порядок новый»
Не принял партизанский лес.

Провожали меня на войну,
До дороги меня провожали,
На село я прощально взглянул,
И вдруг губы мои задрожали.

Повезло нам сегодня с ночлегом –
Печка топится, лампа горит.
И подсолнух, засыпанный снегом,
Вдалеке на пригорке стоит.

И приветливость во взгляде,
И следы былой красы,
И подзорник* на кровати,
И стенные бьют часы.

Пятнадцать лет на карте нет страны,
Разорванной на части без войны,
А мы победу празднуем упрямо
С томящим ощущением вины...

Здесь озверелый вражеский солдат
На нашу песню поднял автомат…
Но Пушкин от горячего свинца
Не отвернул сурового лица.

Люди ушли. А город остался.
Мертвым, закованным в камень пространством,
телом, лишенным души.

Сегодня четыре полета подряд
Мы будем врываться в зенитный ад.
А небо такое святое с утра.
И в розовой дымке полоска Днепра.

Нет на войне счастливых случаев,
А если есть, то слишком мало –
Война учила необученных,
По необстрелянным стреляла.

Победный май – ему уже полвека,
Но раны догоняют тех солдат.
История простого человека:
Недавно был ещё молодцеват...